Часть 7. МАРИНА. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ

Было ей 17 с небольшим лет, она через несколько месяцев заканчивала школу. Самым трудным в эти несколько весенних и летних месяцев, пока она сдавала выпускные школьные и затем вступительные вузовские, было постоянное самоограничение на встречи с парнем. Тот вроде не в шутку в нее влюбился, стал предлагать ежедневные встречи, мечтал, что после того, как он отслужит в армии, они поженятся. По слухам, поцапался с одним из дружков, который в его присутствии сказал про прошедшую мимо Марину:
Ну и попа, как орех,
Так и просится на грех!

Отчетливо осознавая, что он ей не пара, не испытывая к нему даже дружеских чувств, не говоря уже о любовных, пользуясь только его услугами сексуальной машины, она боялась просто привязаться к нему, и уступить просьбам быть его и только его девушкой. Не для того она 17 лет берегла себя, чтоб стать девушкой только одного парня, тем более он стал уже явно афишировать их отношения, полагая, что уже никто к ней не станет подходить, если будут знать, что есть парень. Но у Марины были свои планы на будущее, и она их успешно претворила в жизнь.

Удачно сдав экзамены в институт, она выцыганила у доброго папочки (который был типичным бизнесменом эпохи перемен – то гол как сокол, то поджигал сигары стодолларовой купюрой) однокомнатную квартиру близ института, говоря, что плохо переносит дорогу в общественном транспорте, путешествуя дважды в день из спальных окраин в центр города. Угрожая в противном случае подать заявление на получение комнаты в общаге. Папочка ужаснулся от слова «общага», подумал, что недвижимость всегда в цене, квартира будет очень весомым пунктом в приданом дочери, когда придет пора выдавать ее замуж, и только поручил мамочке навещать ее регулярно не столько с целью контроля над моральным обликом новоиспеченной студентки, сколько кормить вкусной и калорийной едой, чтоб «хоть кто-то на нее посмотрел, а то страшно, кожа да кости, стыдно, что люди подумают, мы ее голодом морим». Мамочка работала 20 лет учительницей в той же школе, где училась дочка, и естественно, что Марина назубок знала ее расписание со всеми окнами.

Для Марины наступила райская жизнь. Выбранный по интересу институт, новые подружки, не чета бывшим из тусовки, своя квартира в центре города, рукой подать до всех лучших магазинов и кафе, кино и театров, культурных и злачных мест. А студенты, молодые доценты и опытные профессора – это вам не хамоватое быдло. С ними не только приятно трахаться, но и беседовать. Они не только в постели джентльмены, но и после, и свято блюдут данное обещание молчать о связи, даже когда все будет позади.

Она ничего не хотела от своих мужчин. Ничего – в плане материально-финансового. Отец ей обеспечивал быт деньгами, мать деликатно учила ее быть хозяйкой в собственном доме, учеба ее шла ровно, не на одни «пятерки», но без «троек» однозначно, то есть секс с преподавателями не был совершенно обусловлен желанием получить отметки на халяву. Она хотела от партнеров одного: небольшого начального флирта, который сама же обычно и инициировала, краткой прогулки или посещения кафе, когда узнавала самое главное, насколько ему можно доверять в плане «болтун – находка для шпиона», и затем секса, секса, секса.

В Марине я, DD, увидел свое зеркальное отражение. Именно зеркальное, где право и лево поменяны местами, а не строгую конгруэнтность. Ведь именно так бы вел себя я, если б каким-то чудом изменился гендерный менталитет людей. И стало бы общепринято, что это женщины охмуряют мужчин, добиваются их благосклонности, всеми честными и нечестными путями стараются их затащить в постель, а мужчины почему-то считают хорошим тоном отказываться от секса, удерживаться на грани, но в итоге, уступив домогательствам, получают свой максимальный кайф. Так зачем вся эта волокита? Make love, be happy!

Причем, если я хотя бы помню поименно всех моих партнерш-любовниц-подруг и большинство проституток, воссоздам в памяти досконально все обстоятельства первых встреч с любой дамой, признаки типичного секса и особенности нетипичного, помню практически все, что они о себе рассказывали, особенно интимного плана, то у Марины, как она образно проиллюстрировала, чаще всего было так. «Сижу в маршрутке, еду куда-то. Мужчина через два ряда улыбается, ловит взгляд, напрашивается на беседу. Киваю в ответ, но очень сдержано. Лицо смутно знакомо: то ли в театре на прошлой неделе в фойе видела, то ли в очереди к банкомату вчера от нечего делать парой реплик перебросились. Выходя, вспоминаю – блин, я же с ним на пятом курсе трахалась».

Но возможно, тут играет роль не особенности моей памяти, а закон больших чисел. Я поинтересовался, а сколько примерно у нее было мужчин. Здесь тоже у меня с ней, во всяком случае вначале, начальное сходство было.
- Я тоже считала своих мужчин, первое время было довольно интересно, сколько у меня их вообще будет. Но к моему 20-летию число 100 было уже пройденным этапом. Я просто-напросто бросила их считать. Так что сейчас сколько – даже не могу сказать приблизительно. Пятьсот? Наверняка больше. Тысяча? Наверняка меньше.

С таким отношением к сексу немного странным показалось, что иные виды секса, то есть оральный и анальный, она освоила не сразу же на первом курсе, а со значительным лагом после дефлорации в 17. Орал был опробован ею (как минет, так и куни) в 19 лет, а анал аж после окончания института, лет в 25.

Вот что мне рассказала Марина про свои мысли об оральном и анальном сексе:
«Играя во дворе или школе, волей-неволей слушая неценузрную ругань взрослеющих мальчиков, я естественно знала выражение «соси хуй» или «я твой рот ебал» во всех вариациях. Оно было однозначно негативное и оскорбительное. Начав интересоваться сексом и читать на эти темы, я разумом стала понимать, что это, наоборот, очень даже возбудительный процесс, держать член во рту, посасывать, ощущать его поднятие, делать ритмичные движения, сосать то совсем на полшишечки, то глубоко-глубоко, добиться работой рта извержения семени, посмаковать его и выпить – одной из равноправных тем моих девичьих фантазий был минет. Я б с удовольствием, если б можно было вернуть время вспять, отсосала бы члены всех моих любовников, начиная с 17 и до 19 лет.

Но понимаешь, DD, я тогда была одна, и против меня играли не только отпечатавшиеся как ругань и оскорбление маты-перематы, но и сложившиеся в моем школьно-дворовом окружении стереотипы. Любой мальчик, даже самый отъявленный хулиган, признавал, что выросши, он женится, и будет трахаться с женой, она будет ему рожать детей, в этом нет ничего зазорного, ведь трахаются же и его родители, раз зачали и родили его. Любая девочка, даже самая скромная, признавала, что наступит время, она полюбит и выйдет замуж, и будет трахаться с мужем и рожать ему детей. Но сосать?! Это грязно и унизительно, мы никогда не будем сосать – было единодушным мнением девочек нашей округи.

Это приятно и клёво, когда сосут хуй – было единодушное мнение мальчиков нашей округи, но с ней нельзя целоваться, с ней нельзя гулять, нельзя есть-пить из одной тарелки-стакана, иначе сам будет считаться соской, нельзя трахаться лицом к лицу, а только раком, потому что можно соприкоснуться губами случайно, единожды пососав, девочка не вправе отказываться от взятия в рот любого члена, и автоматически становится общей подстилкой. Такие же легенды среди нас, девчонок, ходили и про лизание клитора. Мол, если найдется парень, который тебе полижет клитор, то это приятно и классно. Но с ним потом нельзя целоваться, нельзя гулять, и ни в коем случае нельзя даже пальцем касаться его члена.

Сейчас нам с тобой, взрослым людям, смешно слушать про такие глупости. Но тогда для меня общий счет был 3:1 не в пользу орального секса. За были только мои фантазии, а против выступали и детские впечатления, и отношение мальчиков, и отношение девочек. И мне понадобился не студент моего возраста, а молодой преподаватель, старше меня почти на 10 лет, чтоб убедить, что нет ничего стыдного и грязного, что его отношение ко мне не меняется, если я поцелую его член или лизну головку, что он с удовольствием сам поцелует и поласкает меня между ног, и что не испытывает никакого дискомфорта ни в гигиеническом плане (разумеется, после душа), ни в моральном.

В общем, если вагинальной девственности я лишилась за 1 раз и сразу, то в оральной хвост собаке рубился по частям, не менее 5 встреч было, на каждой из которых было движение вперед. Он поцеловал мои нижние губки; он полизал клитор, раскрыв губки руками; я поцеловала ствол члена возможно дальше от головки; я лизнула головку и тут же отпрянула, вытирая язык об его плечо; и наконец, дав себе отчет, что в терминах дворовой шпаны мы с ним все равно пиздолиз и хуесоска, орально-генитальный контакт все равно произошел, я отпустила тормоза, и так ему отсосала на 5-й встрече, в полном согласии со своими фантазиями, что он еще долго качал головой и думал, выразить ли ему недоверие в моей якобы оральной девственности, или считать меня талантом от рождения?

Собственно, барьеры на этом были сметены, приятность фантазий была полностью подкреплена практическим опытом, и с той поры ни один член моего партнера не миновал моего рта. К куни я отношусь чуть иначе. Это совсем не обязательный элемент моего секса, и нынешняя повальная кунимания, весьма распространенная в Интернете, когда каждый второй мужчина (а точнее, совсем еще молоденькие парни) начинает с предложения отлизать, меня отнюдь не радует. Куни – это не ткнуться пару раз небритой рожей в самые нежные области моего тела, куни надо уметь делать и надо любить делать. А что еще примечательно, если молодежь сейчас гораздо восприимчивей к оральным ласкам, то среди мужчин - моих сверстников и постарше, представляешь, до сих попадаются экземпляры, у которых убеждения закостенели на уровне дворовых представлений 14-15 лет. Вот недавно, познакомился со мной мужчина, назначил встречу. Сажусь к нему в машину, беседуем. Вроде такой солидный дядька, речь правильная, без блатных словечек, видимых татуировок нет никаких, то есть в тюрьме не сидел, скорее всего. Договорились вроде, что вечером у нас будет уже интимное свидание, и тут он мне заявляет: «Ты знаешь, не обижайся, но я с тобой целоваться не буду». Во мне такая злость проснулась, я ему говорю: «А почему? Потому что в рот беру, да?». Он кивает. «Потому что таким жирным свиньям удовольствие доставляю, да? Это такая мне благодарность за хорошее отношение, да?» Молчит, но понятно, горбатого могила исправит. Послала его подальше, вышла, хлопнув дверью. Обидно, честное слово…»

Я выше оговаривал, что четко не помню, какие именно мысли Марина высказывала в кафе на первом свидании, какие во время интимной встречи и какие уже после – в Интернете. Но именно этот эпизод с «жирной свиньей» был рассказан мне в кафе, и было видно, что она действительно переживает, всей душой и телом стараясь доставлять побольше удовольствия мужчинам, но иногда натыкаясь на презрительное отношение. Я кладу руку поверх ее руки и говорю: «Я тебя поцелую, можешь быть уверена». Понимая эту фразу как мое желание немедленно ее поцеловать, она испуганно поднимает на меня глаза: «Не смей, у меня в этом кафе официантка знакомая». Я вообще-то имел в виду не сейчас, действительно, зачем компрометировать замужнюю женщину, а во время интимной встречи, но раз она так поняла, и ей это важно: «Не здесь, не бойся. Но сегодня я тебя обязательно поцелую в губы». У нее в глазах скачут чёртики: «Сегодня интима не будет, у меня много работы, и еще мне надо поехать к родственникам отсюда». Отсутствие интима еще не гарантия для отсутствия поцелуев, но я ей отвечаю «а вот увидишь» и мы продолжаем беседу.

Продолжение рассказа Марины об анальном сексе и прочем:
«С анальным сексом была чуть иная ситуация. Да, в моих фантазиях он также присутствовал, играл не самую главную, но тоже важную роль, роль этакого десерта, изюминки, бонуса для партнера. От души натрахавшись и насосавшись, я давала достойному партнеру доступ и к задней дырочке, получая не физиологическое, а моральное удовольствие от своего собственного распутства. Почему ж не физиологическое? А именно потому, что жопа не пизда, в ней нет целки, и я могла смело вставлять в нее разные предметы, начиная от своего же пальца. Ну так вот, было не ахти. Предмет в попе в начале сеанса мастурбации воспринимался однозначно с болью и дискомфортом, а мазохистско-нижних желаний и фантазий у меня не было никогда, равно как и садистско-верхних. Предмет в середине сеанса воспринимался пусть не с болью, но как отвлекающий фактор, помеха на пути достижения оргазма. Его можно было терпеть, но кайфом было не его наличие, а избавление от него. И только находясь на самой грани оргазма, и в самые первые секунды поднимающих ввысь и опускающих в бездну волн, этот предмет давал дополнительные приятные ощущения, расцвечивал оргазм иными красками. Да и то не всегда!

Забавность была еще и в том, что общественное отношение к анальному сексу было терпимей, чем к оралу. Да, однозначно порядочная жена и мать семейства не должна была допускать по отношению к себе вторжений в адские врата, но с этими бесплотными ангелами – идеалами дворовых хулиганов – доходило и до абсурда. Они считали для женщины «западло» даже взятие члена в руку, вели серьезные дискуссии на темы, приемлем ли для порядочной женщины секс в позе раком или наездницы! И смех, и грех, одним словом! Но возвращаясь к аналу, для некоторых девушек были допустимы мысли, что уступив просьбам парня или прямому его принуждению, она будет содомирована. Было важным вытерпеть боль, но унизительным и грязным этот секс не рассматривался. Причем грязным скорее мог считаться для парня, хочет совать свой дорогой орган в дерьмо – пусть сует. Получалось, что я в этом вопросе оказывалась консервативней других, несмотря что считала их предельно отсталыми слоями населения. Они были готовы изредка отдаться любимому парню, но провести анал полностью от начала и до конца. Я была готова так же изредка отдать свой зад любому парню, но только на последней минуте секса, не готовая жертвовать своим удовольствием ради удовольствия партнера.

Я долго не решалась на анальную дефлорацию, причем хочу сказать, что до моих 19 лет (то есть возраста, когда я начала делать минет) предложений распечатать попочку было намного больше, чем от 19 до 25, когда это реально произошло. Оно и объяснимо, до 19 партнеры вхолостую уговаривали меня опробовать и орал, и анал. А после 19, зная, что ротик и киска в их распоряжении, особо не горели желанием стать первопроходцами в этом деле.

Наверное, ты ожидаешь, что раз моим проводником в мир орального секса был взрослый человек с солидным опытом, то введение в мир анала тоже должен был совершить убеленный сединами аксакал? Я тоже так думала, но оказалось совсем по-другому. Меня трахнул в попу желторотый птенец, чуть ли не девственник с виду, симпатичный мальчик, младший брат моей подруги, на которого я запала за кукольную красоту в свой черед, но и также хотела, чтоб он вдруг не стал голубым, уж очень он был и внешне, и поведением мягкий и скромный.

В самом соблазнении никакой сложности не было. Уходя от его сестры вечером, попросила проводить до остановки, якобы боюсь приставаний уличных хулиганов. Думаю, что если б хулиганы пристали, скорей я бы его защитила, чем наоборот. А если б их перевес в силах был бы значительным, то отымели бы меня с ним на пару, и к гадалке не ходи. На остановке немного болтала с ним, видела, как он смущается и краснеет, но и как он рад, что стоит вместе с такой эффектной девушкой. Почувствовав, что роль «сантехника» или «электрика» он поймет в прямом смысле, и начнет ради меня искать по всему городу наиболее квалифицированных мастеров, я не стала ему жаловаться на протекающий кран или неисправную розетку, а попросила назавтра приехать ко мне, и передвинуть тяжелый стол, искренне надеясь, что у него хватит ума прийти одному, а не с бригадой грузчиков.

В сексе парень оказался не промах, не я одна видела его красоту и пожелала ею воспользоваться, конечно, опытным мужчиной не назвать, но и Москва не сразу строилась, и в 17 лет иметь меня как третью или четвертую женщину в жизни – совсем не плохо. В общем, трахает он меня раком, гладит мне ягодицы, спину, бока, все очень нежно и ласково, чувствую, что любуется на дырочку ануса, потому что и ягодицы раздвигает в процессе, и якобы ненароком касается. И набравшись смелости, спрашивает:
- А можно тебя в попочку?

Эта «попочка» и его интонация меня убили. Не в жопу и не в зад, не в попу и не в анус, а именно в попочку, как говорят маленьким детишкам, «сходил на горшок, детка? Умничка, давай я попочку вытру». Я как представила, что этот неженка будет меня, тоже в общем-то маленькую и миниатюрную брюнеточку, трахать в зад, чуть не кончила. Отвечаю, что да, если он сейчас, не прерывая траха, намочит пальцы слюной и хорошенько увлажнит меня. Он делает все как надо, я даже предчувствую, что он имеет опыт в анальном сексе (так и оказалось, потом он рассказал, что из трех прошлых своих женщин в попу дали все, а в рот взяла только одна). Его член, не очень длинный и толстый, просто идеал для анала, размеренно ходит в моем влагалище, а уже три пальца с той же частотой – в анусе, и мне не больно, не скажу, что прям уже суперприятно, но нравится, ситуативно нравится, не физиологически. А когда чуть погодя тело тоже стало отзываться, я велела ему переткнуть член, что он и сделал быстро, но осторожно и умело. Рука моя легла на клитор, естественно, но как мне показалось, она сыграла второй скрипкой в той симфонии оргазма, которая вскоре меня настигла. Первой скрипкой был все же член в попе, а дирижером – мой мозг, постоянно дающий сигналы телу «я трахаюсь в зад, меня ебут в жопу, я дрочу клитор, подгоняя анальный оргазм, этот стеснительный мальчуган имеет меня в попочку, какой кайф»

Ты думаешь, что с той поры анал стал непременным блюдом моего меню? Ага, я тоже так думала. Держи карман шире! Зная, что попе тоже нужен отдых, двух случайных любовников пропускаю мимо, но на третий день, с радостью и кокетством говорю своему более-менее постоянному, что к запретной до того времени дырочке доступ открыт. Он тоже обрадовался. До такой степени, что захотел сразу туда. Уговорила, что давай начнем раком как обычно, потом как скажу, переставишь. Не вытерпел, зараза! Потрахал чуток, вставил палец в попу, убедился, что не возмущаюсь, как бывало до того, ну и счел меня готовой. Как вставил свой агрегат, и гораздо больших размеров, чем член того миленького мальчика. Я аж взвыла, соскочила и пнула его. Серьезно хотела по яйцам, жаль что промахнулась, по бедру угодила ногой. Он тоже в непонятках, на меня наезжает: «ну хотела начать со мной, я понимаю, так и сказала бы, смазали бы гелем, тихо-осторожно, чай не ты первая, кого анально буду трахать впервые, а говоришь, доступ открыт. Далеко не открыт, так и знай». В общем, так по сей день и осталось. Не всегда и не со всеми, только если очень сильно возбужденная и раскочегаренная, подбираюсь к оргазму, тогда доканчивать можно в зад. По-другому не то что не могу, не девочка уже давно, но просто-напросто – не хочу. И не делаю!»