НАРУШАЯ ПРАВИЛА
Встречалось в приватных беседах такое утверждение: «Не сри, где живешь; не живи, где срешь». Имея в виду – не заводить служебные романы. Я глубокомысленно кивал головой в таких случаях и начинал думать, а какие же правила я нарушил, что мои служебные романы так и не стали достоянием широкой общественности? Или же наоборот, я слишком хорошо соблюдал интуитивно понятное правило «Молчание – золото», и получил от этих романов только лишь приятные впечатления (тогда) и воспоминания (сейчас)?
Формально придраться можно. Я не был работником той конторы, и официально не подчинялся их начальнику. Трудовая книжка лежала в отделе кадров другого города, и получать зарплату тоже ездил туда. Но фактически я два года был их настоящим работником, участвовал во всех пьянках-гулянках-пикниках, сдавал деньги на венки-распашонки-кубки, помогал передвигать мебель при потребности в физической силе, ставил пиво сисадмину для решения проблем моего компьютера и послушно выбегал на улицу при учебном сигнале опасности от местного ГРОБ-обвщика.
Сотрудниц женского пола в той организации было почти два десятка. Женщин, с кем воображение не протестовало быть в постели - меньше, чем пальцев на одной руке. Самое интересное, что возраст в этом отборе не был главным. Например, Аллу (героиню этого рассказа), которая была старше меня на 5 лет, вела себя всегда корректно ни без каких двусмысленных намеков, вела добропорядочную жизнь давно и успешно замужней (правда бездетной) матроны – я в этой роли представлял. А например, Свету (которая моей героиней не стала и дай бог не станет), мою разведенную ровесницу, которая по слухам, не столь ревностно блюла моральные устои – нет.
Вербальной основой начала нашего романа послужил такой обмен репликами во время первого (дообеденного) чаепития на офисной кухне.
АЛЛА: Тело ломит, непонятно почему. Сейчас бы не работу работать, а после баньки в руках хорошей массажистки оказаться.
ОХРАННИК ШУРИК: А я курсы массажа заканчивал, между прочим.
АЛЛА: Я сказала «массажистКИ».
СВЕТА: Шурик, а ты разносторонний мужчина.
ШУРИК: А то… И машину могу починить, и с оружием управлюсь, и в бизнесе толк понимаю. Спасибо за чай, девчата! Я пойду покурю.
СВЕТА: Пойдем, я тоже хочу. Лёша, идешь?
Я: Нет, потом.
И после того, как эта сладкая парочка вышла, говорю Алле:
- Я массаж делать не умею, да и мне вроде не делали. Но разве пол специалиста так уж важен, если это действительно хороший специалист?
- Нет, конечно, - Алла чуть иронично улыбается. – Но не охранник же?
Месяца через два или три контора отмечает в ресторане какой-то юбилей: уже и не помню, 50 лет шефу было или 10 лет организации. Водки – море, пива – таз и правительственный приказ. Все от души радуются и веселятся. Танцую медляк с Аллой. Вспоминаю тот разговор на кухне, легонько провожу по пояснице типа массажным движением и говорю:
- Спина не болит? В баньке и массаже не нуждается?
Алла, видимо, тут же вспоминает тот день и с улыбкой отвечает:
- Не болит. Но не отказалась бы…
Воодушевленный этим, чуть опускаю руку. Она уже и не совсем на талии, и не совсем на попе. Пару секунд Алла «не замечает», потом приближает лицо к моему и широко открыв глаза, скашивает их вбок, указывая на других танцующих, мол, люди смотрят, прекрати.
Потом, уже за столом, Алла отвечает одной из бухгалтерских теток, что муж за ней сегодня не заедет, машина в ремонте, и пусть та, если уже хочет отчаливать, вызывает такси. Сидят они на той же стороне стола, что и я, через два человека. Понимаю, что это сказано и для меня тоже, иначе могла бы таким шепотом ответить, что я ничего не расслышал бы.
Еще чуть позже, улучив момент, когда Алла одна, подхожу и решаюсь сказать почти напрямую:
- Есть такое интересное предложение, Алла! Насчет продолжения вечеринки.
- Какое?
- Вызываю такси, поедем ко мне в гости.
Глаза Аллы быстро шмыгают налево и направо: нет ли кого вблизи в акустической доступности. Я многозначительно улыбаюсь и чуть-чуть киваю головой, мол да, ты все поняла совершенно верно. Алла растерянно улыбается в ответ и говорит:
- Хорошо… Но только недолго.
От волнения ли, или от стремления показать всем и каждому (даже таксисту) деловой характер нашего знакомства, Алла начала еще с порога ресторана, параллельно прощанию с коллегами, забиранию в гардеробе верхней одежды, недолгому ожиданию такси и примерно 10-15 минутной поездке нудно и долго рассказывать какую-то историю о капризном клиенте, нестандартном договоре, претензиях и жалобах, отписках и отговорках, апелляциях и кассациях. Уже сидя у меня дома на диване, отказавшись от чая и кофе, с пунцовыми то ли от мороза, то ли от смущения щеками, она упорно желала досказать до конца эту нуднятину. Но я ей этого не дал сделать.
Щелк – верхний свет выключен, и комната освещена только переливами медиа-плейера с экрана компьютера. Звучат в случайном порядке треки из романтичной коллекции номер три. Я сажусь рядом с Аллой, разворачиваю ее за плечи ко мне, и неотрывно смотря в глаза, приближаюсь губами к ее губам. Касание губ и ее закрытие глаз происходит одновременно. Сперва робко и боязливо, затем смелей и откровенней, отвечая на мои поглаживания тела через одежду касаниями моих плеч и волос, Алла целуется со мной.
Потихоньку налегаю на нее, она поддается и ложится на спину. В какой-то миг оказываюсь фактически лежащим на ней, оттопыривающая брюки головка члена даже успевает почувствовать прижатие к ее животику, но затем чуть смещаюсь вбок и ложусь рядом, прижимаясь членом (через минимум 4 слоя одежды) к ее бедру, и приступая параллельно поцелую к ласке одной рукой ее тела (вторая оказалась под ее шеей).
Аллу трудно назвать худенькой девушкой, и все женские прелести и округлости с удовольствием мною общупываются. Ни малейшего протеста – ни при тискании груди, ни при задирании подола платья и смачном захвате нехилых бедер через ажурную ткань колготок. А платье, кстати, такого фасона, что намного легче получить доступ к телу снизу, чем искать кнопочки, молнии и ремешки для обнажения выше пояса. Да и боязно как-то ненароком повредить явно небудничную и дорогую по всему одежду, надетую специально на праздник.
Алла ничуть не желает помогать мне в ее раздевании. Поэтому наступает момент, когда колготки и трусики стянуты, моя рука в промежности ощущает настоящий потоп женского желания, но все остальные детали одежды на нас по-прежнему: и я в брюках-рубашке, и она в платье-лифчике.
- Разденься, Алла!- первые слова после того, как наши губы соединились.
И почему-то они вносят диссонанс. Алла натягивает подол, садится на диван и нашаривает лежащий неподалеку комок своего нижнего белья.
- Я наверное пойду. Не надо дальше.
Ну да, а я останусь хуй дрочить? Ни фига себе динамо! Резолюция – «отказать».
Снова сажусь рядом. Снова целую в губы. Снова отвечает. Снова безвольно опрокидывается на спину, позволяет проникать пальцам внутрь и ласкать клитор. Мой член сейчас съест меня, если я в ближайшее время не заменю им пальцы. Неуклюже скомканными движениями умудряюсь стянуть с себя брюки и трусы, стараясь не прерывать ни поцелуя, ни мануальных ласк. И смирившись с тем, что отвлечение смерти подобно, что не будет сегодня ни приема ванных процедур, ни белья на диване, ни резинки на члене, забираюсь на нее, задираю повыше подол, обнажая нижнюю часть живота до пупка, еще несколько раз с удовольствием обхватываю бедра и щупаю попу, подтягивая поближе и подстраивая поудобней, и затем вставляю изнывающий в нетерпении член в жаждущее женское лоно.
Очень приятно протекает сам процесс траха. Член неутомимым поршнем совершает ритмичные движения, руки ощущают нежную кожу бедер при ласках, губы наши практически не расстаются, языки неустанно выписывают пируэты друг с другом. Но конечно, есть и неприятный фактор. Ее неснятое платье и моя неснятая рубашка. Как было бы лучше, если б я мог сосать ее грудь, прижаться телом вплотную, попробовать другие позы. Ну ладно, авось потом сможет расслабиться и отдаться не только на пике эмоций, но и с применением серых извилин.
Но как бы Алла ни чуралась разговоров во время секса, есть вопрос, который я обязан задать, пусть даже ценой того, что это окажется нашей первой и последней встречей. Оргазм на подступе, и я совершенно не желаю стать причиной нежеланной беременности, или же наоборот, специфического пятна на одежде замужней любовницы.
- В тебя? – стараюсь сформулировать вопрос как можно короче.
Алла открывает на секунду глаза. Мне кажется, что в них мелькает примесь недовольства, оттого, что приземленными причинами прервал небесный полет. Но тем не менее она еле заметно кивает, затем снова закрывает глаза и скрещивает ноги за моей поясницей, давая каждому толчку дополнительный импульс.
И я изливаюсь. Уже пофиг, что мы почти одеты, пофиг, залетит она или пронесет, пофиг, подхватил я заразу или нет. Оргазм владеет моим телом и мозгами, я засасываю ее губы, я запустил ладони в ее волосы, я стремлюсь проникнуть дальше, быстрее, сильнее…
Аккуратно вынимаю член, выдавливаю последние капли в нее, чтобы не запачкать одежду, ложусь рядом и под аккомпанемент нашего тяжелого дыхания выслушиваем последние гаснущие звуки «Отеля Калифорния».
