ОТМЕТАЯ СТЕРЕОТИПЫ

Два года, которые я оттрубил в той конторе, не числясь формально их сотрудником, но фактически будучи им, завершились практически внезапно. Прошло всего две или три недели с того момента, как я честно сказал сам себе: «Баста, уезжаю», стал заводить разговор на эту тему с начальником, его шефом и кадровой службой в офисе «Верховного босса», до получения неплохой суммы расчетных  и организации «отвальной».

Тут как бы уже пора обрисовать героиню сторьки, но даю вам честное слово, еще за десять минут до завершения этой «отвальной», я и понятия не имел, что кто-то из тройки молоденьких девушек, оставшихся приводить в божеский вид офисную столовую, где я закатил «пир на весь мир», наградит меня чем-то поболее вежливых слов прощания и дружеского поцелуя в щечку.

Да и от кого, в самом деле, ожидать такого?

От серой мышки Катерины, со скобочками на зубах и не сошедшими еще с лица подростковыми гормональными прыщами, прячущей глаза за неказистой оправой и с избыточным весом тела под бесформенными одеяниями? Как говорила мастерица «сарафанного радио» тетя Шура – то ли лошадь, то ли бык, то ли баба, то ль мужик? Оно мне надо?

От умной и доброжелательной Кристины, душеньки-подруженьки всего офиса, всегда готовой и текст набрать, и чашку кофе налить, и жилеткой послужить для нуждающихся, но настолько безупречной в личном поведении, что прошедшая полный курс «школы злословия» тетя Шура могла исподволь проехаться только по ее отцу – криминальному авторитету начала 90-х, в середине тех же 90-х убитому, но репутация самой Кристины была без единого пятнышка. Близок локоть, да не укусишь?

От ослепительной рыжеволосой красавицы Анастасии, носящей юбки с радикальным  мини и джинсы с заниженной талией, цвет и фасон трусиков которой был не секретом для всех мужчин, посещающих офисный умывальник, за которой заезжали такие хищные и безумно дорогие машины, что солидный «Мерин» шефа смотрелся горбатым «Запорожцем» рядом с «Чайкой». Заезжий экспедитор-хач, пуская слюни, сказал «Слюшай, кто ее трахнет, на дэсять лет больше проживет, мамой клянусь, да», а вердикт тети Шуры был ожидаем «Клейма негде ставить». Не по чину берешь?

Вот я и не ожидая ничего, тупо сидел в столовке, ожидая, пока девчонки домоют посуду, потому что кое-что было из кухонного имущества квартирной хозяйки, и мне надо было забрать с собой, чтобы не приходить ради этого назавтра. Выпитое шумело в голове, добрые слова коллег мужского пола во время тостов приятно грели душу, а поцелуи при расставании от коллег женского пола будоражили плоть, заставляя с сожалением вспоминать о завершенных служебных романах с Аллой и Аленой (я о них уже писал), но и предвкушая жизнь с чистого листа с моей девушкой после отъезда (тогда невестой, ныне женой, однако сторьки о ней не ждите).

И вовсе я не был пьян, просто неловко ступил на железяку, об которую чистят обувь перед входной дверью, иначе растянулся бы тут же на смех молодому поколению. Причем, изловчившись, смог большим шагом перепрыгнуть через подступающие две ступеньки крыльца, оставшись на ногах и совершенно не подвергая риску целость вымытой и упакованной посуды моей квартирной хозяйки. Но девчонки все равно засмеялись и стали подкалывать, типа «вот говорили Леше, не пей последнюю рюмку, прыгуном станешь» и «вот расколошматит он спьяну посуду, сам смоется, а его хозяйка к нам заявится с претензией».

Все же знакомы с тем, как трудно немного выпившему человеку доказать окружающим, что он всего лишь немного выпил, а не в стельку пьян?
В результате мозговой штурм «девичника» постановил, что кто-то их них должен меня проводить до дома и убедиться в сохранности «севрского фарфора». Тут Катерина незаметно испарилась, а Анастасия властным жестом указала на стоянку такси возле ближайшего супермаркета, доверив эту высокую честь Кристине, а сама осталась наблюдать за исполнением постановления.

Я уже десять раз проклял мысленно эту хозяйку и ее груз, поставивший меня в неловкое положение. Но по сути мне надо бы поблагодарить ее, ибо когда я начал извлекать застрявший и громыхающий сверток из кабинки такси, пытаясь параллельно узнать у Кристины, где она живет, чтобы оплатить ее доставку домой, она очень мило заявила, что не доверяет мне поднимать сервиз по лестнице, опасаясь за его сохранность, забрала сдачу у водителя, положила мне в нагрудный карман рубашки и вышла из такси.

И после еще одного «бряка» у подъездной двери, когда я, перехватив пакет из одной руки в другую, попытался галантно распахнуть перед ней дверь, Кристина, не слушая никаких возражений, забрала его у меня и спросив «какой этаж?», решительно направилась вперед, вглубь и ввысь.

Всяческие благодарности и слова вежливости, которые обоюдно прозвучали уже в  квартире, я опущу, как не имеющие отношения к теме. Намеков на близость даже и близко не было, я думал занести этот злополучный сверток на кухню и тут же выйти обратно, чтобы исполнить долг джентльмена, проводив Кристину до дома или как минимум, посадив в такси и оплатив дорогу. Поэтому представьте мое изумление, когда я задав для проформы вопрос:
- Слушай, это сколько кусков торта вы мне положили? Мне не съесть столько. Давай почаевничаем вместе? – слышу в ответ, почти без промедления, словно этого и ждала:
- Давай.

Тут, как говорится, у меня в голове щелкнуло первый раз.

Пользуясь статусом уже постороннего и назавтра уезжающего, беседа с Кристиной во время чаепития и тортовкушения носит явный отпечаток «эффекта попутчика», когда можно рассказать и выслушать то, о чем не принято говорить в кругу обычных шапочных знакомых. Я знал, что ей 19 лет и она студентка-заочница третьего курса, но, например, не знал, что на дневное она не пошла не из-за недобора баллов, а чтобы помочь матери прокормить пятерых (!) детей, один из которых неходячий инвалид. Я знал, что она учится на экономиста, причем заполучить ее как постоянную сотрудницу будут рады все отделы конторы: и юристы, и бухгалтера, и менеджеры, и даже компьютерщики со связистами (кстати, за техническим отделом она и числилась, впитывая как губка все премудрости от профессионалов и доводя до пользователей без программистской зауми и плохо скрываемого пренебрежения к «юзверям»). Но я не знал, что круг ее интересов настолько широк: от изучения итальянского (!) языка до автодела (не просто умения водить, но и полного понимания, для чего нужны карбюратор, аккумулятор, свечи зажигания и масляный фильтр), от общего понимания режиссерской работы до тонкостей организации труда почтальонов.

В какой-то момент я просто залюбовался ею, такой юной, жизнерадостной, с увлечением рассказывающей об абонентских ящиках и письмах до востребования, об осветителях и суфлерах, с раскрасневшимися щечками и блестящими глазами. «Эх, где мои двадцать лет, я б не упустил тебя, Кристиночка» - каюсь, грешен перед алтарем, но подумалось и такое.

Заметив моя мечтательную улыбку и туманный взор, Кристина вдруг осеклась и почему-то перешла на «Вы»:
- Вы мне не верите, Алексей? Или Вам не интересно? Мне уйти?

- Да что ты говоришь такое, Кристина?! Как это не интересно? Как это не верю? Вернее, я уже не верю стереотипам, что такая симпатичная девушка может быть такой одаренной и разносторонне развитой. Честное слово, я с огромным удовольствием общаюсь с тобой и жалею о том, что только после «отвальной» у нас с тобой выдался случай поговорить по душам. А надо было бы после «привальной».

Тряхнула головой, убрала непослушную прядь со лба. Попыталась сделать как бы суровое лицо и продлить типа обиду, но доброе слово и кошке приятно, не удержалась, расплылась в такой детски-наивной улыбке:
- Правда?

Я протянул руку и погладил ее по ладони, и немного по запястью.
- Правда, Кристина! – так и держу свою руку на ее ладони. Улыбки уже нет на ее лице, молча и серьезно смотрит мне в глаза. Не отстраняется. Даже когда я медленно наклоняюсь к ней, всей позой и направлением движения давая понять, что сейчас я ее поцелую.

Это второй щелчок в голове? Или уже третий звонок?

Поцелуй! Боже, я уже забыл, что за блаженство – губы молодой девушки. Какой нежный аромат исходит от девичьей кожи. Как вздрагивают ее пальцы под моей ладонью, как пульсирует жилка на молочно-нежной шее.

Не пойму что-то. Это она так робко мне отвечает? Только губами еле шевеля. И не понимая, для чего нужен язык во время поцелуев. Неужели на самом деле, в прямом смысле слова «нецелованная»?

Я оторвался от ее губ, мелкими чмоками прошелся по щеке к уху и по шее к плечу. Кристина погладила меня ладонью свободной руки по щеке и хихикнула от щекотки, когда я шаловливо лизнул ее выше ключицы. Напряженность чуть спала, и я захотел увериться в своих мыслях:

- Первый раз целуешься?
- Заметно, да? А как надо?
- Да никак! Делаешь так, как тебе хочется. Хочется спросить что-то – спрашивай. Хочешь делать – делай. Не хочется делать – не делай. Ты умная девочка, понимаешь, что все когда-то бывает впервые. Не стесняйся ничего, самое главное. Договорились?
- Да.

Это не такой был театральный монолог без пауз, как можно подумать. Это отдельные мои фразы, которые прозвучали и на кухне, и когда я ненавязчиво потянув ее за руку, привел и усадил в комнату на диван, и стал вперемешку с поцелуями ласкать ее, трогая и поверх платья, и проникая сверху под плечики, добираясь до края лифчика, и снизу под подол, добираясь до края трусиков.  Член уже рвался в бой, предвкушая познание нового тела, выпирая палаткой под брюками, напрягшись до такой степени, что какие-то телодвижения приходилось делать осторожно, дабы не согнуть его ненароком под болезненным углом.

Долой платьице! Какое чудесное зрелище! В полумраке комнаты полулежит на подушках полуобнаженная юная девушка, в одном лишь нижнем белье. Отдавшись на волю чувств, она уже более страстно отвечает на поцелуи и более смело отвечает на ласки, гладя мой обнаженный торс и задев пару раз, намеренно или случайно, впадающий в бешенство член, не выпускаемый на волю из-под двойного заточения трусов и брюк.

- Ты куда?
- Я сейчас вернусь, Кристи. Буквально полминуточки подожди.

Выйдя из ванной, вздрагиваю от неожиданности, потому что не ожидал увидеть ее около дверей санузла, переминающейся с ноги на ногу.
- Я тоже хочу. Можно?
- Да, конечно! – снимаю с себя полотенце-килт и протягиваю ей. – Других нет, извини, уже все упаковано.
Замечаю заинтересованный взгляд Кристины ниже моего пояса: мимика отражает смесь удивления и улыбки.

Вот прямо съел бы такую девчонку! Вкусную, сладкую, нежную, пахнущую молодостью и свежестью, решившуюся на близость с человеком, который завтра уедет и возможно, никогда больше мы не увидимся. Кристина пришла в комнату уже без лифчика, но пока в трусиках, и я ненасытно целую и посасываю ее грудки, такие красивые и аппетитные. Кладу ее руку себе на член, показываю парой движений, как надо ласкать. Сам в это время уже тискаю мягкие булочки ягодиц, прикасаюсь, проникнув под резинку, к ее лобку, на ощупь покрытому шелковистыми волосами, глажу складки писечки, стараюсь нащупать кнопочку, открывающий девушкам путь в волшебный мир секса. Долой трусики!

Ага, вот и сомкнутые бедра дрогнули и будто нехотя разошлись, открывая доступ к святая святых. Вот уже и пальцы мои чувствуют приятность от скольжения туда-сюда, и ее непроизвольные подрагивания-поддавания свидетельствуют о том, что я на верном пути. Но боже мой, до чего же узкая дырочка, даже хорошо смоченный указательный палец проникает в нее на полфаланги и затем чувствую, что она так же непроизвольно отстраняется и пытается избежать боли.

- Лёша, а это очень больно будет?
- Кристиночка, я постараюсь понежней. Но не хочу врать. Превращение девушки в женщину не происходит легко и незаметно. Но это закон природы, ничего не поделать. Ты расслабься, не думай про это, сама не заметишь, как все получится.
- Ага, не думай про белую обезьяну… Леш, а можно кое-что попрошу?
- Да, конечно.
- Можно не будем сегодня … - заминка с подбором слова, и затем поправляется, - не будет сегодня секса?
- Но я завтра уезжаю, - отлично понимаю, что дело не в «сегодня-завтра», но это такой отвлекающий маневр, дающий понять, что отсрочка бессмысленна.
- Я знаю. Нет, я хотела сказать не то что давай завтра. Давай сегодня, но просто так, без секса. Мне так хорошо сейчас, так приятно с тобой, так классно играться с … - снова подбор слова, - твоей палкой. Но я чувствую, что заору от боли, заплачу, закачу тебе истерику, если впихнешь в меня, - пытается льстить, вот же настоящая дочь Евы. – У тебя и не палка, а дубина огромная, порвешь мне все, я и в фильмах такие большие не видела. Ну пожаааалуйста, Лешенькааааа!

Сама тем временем, опираясь на меня сбоку грудью, одной рукой гладит меня по лицу, играется с носом и губами, а другой играется с членом. Какого-то опыта набралась за эти несколько минут, пожатия уже не робкие и движения не хаотичные, но пока еще довольно асинхронные, чтобы ритмичностью приближать оргазм. Ну ладно, Кристинка, раз ты теоретически подкована, пусть тебя делает женщиной кто-то другой, нарываясь на боль и крик, плач и истерику. А я найду другой способ, чтобы было хорошо. И тебе, и мне!

Стыдно в наше просвещенное время и на нашем раскованном сайте признаваться, но я достаточно долго полагал, что делать кунилингус зазорно для мужчины. И что порядочные женщины не должны сосать член. Отголоски юношеского максимализма 16-18-20- летнего возраста насчет минета были, конечно же, к окончанию института и тем более к описываемым в рассказе годам успешно преодолены, но куни, положа руку на сердце, я считал тогда (а вообще-то и сейчас, можете ругать сколько душе угодно) естественным только по отношению к любимой женщине. Для которой ты единственный. Ну или на самый крайний случай, к очень-очень близкой подруге, проверенной временем. Или же, как было с Кристиной (единственный раз и больше в жизни такого у меня не было никогда), когда зов плоти и порыв страсти не наталкивается на подсознательное отвращение от мысли о том, что ты лижешь место, где был (пусть давно, пусть сейчас там стерильно чисто и благоухает розами) чужой мужской член.

Кристинкина девственная писечка не вызвала у меня ни капельки отвращения. Я с большим удовольствием зацеловал ее всю, грудь и живот, лобок и бедра, большие и малые губы, и затем принялся неторопливо теребить языком ее маленький бугорок, с наслаждением впитывая и глотая капельки ее женской влаги, изучая губами и руками все окрестности. Потом я немного поменял свою позу. Встав на колени около края дивана, я подтянул ее к себе, приподнял за попу и держа так на весу, стал яростно вылизывать по всей длине – от анальной дырочки до лобка. Уши мои были закрыты ее бедрами, но иногда слух воспринимал шепот: «Леша, Лешенька, ах как хорошо, как классно», что побуждало, само собой, еще более рьяно доставлять ей наслаждение. И наконец, завершение куни – я будто вгрызаюсь ей между ног, вбираю себе в рот как можно больше ее плоти и сосу клитор, ставший почти таким же крупным, как сосок на груди, и кстати, прилагаю серьезные усилия, чтобы удержать на весу и держать прижатым к лицу ее извивающуюся поясницу.

- Лешка, как у тебя сердце стучит, - сказала Кристина, положив голову мне на грудь и обнимая за плечо и живот, - ты устал, да? Сейчас я тебе тоже сделаю.

Я не являюсь фанатом минета, и не считаю оральный секс полноценной заменой обычного. Согласен с недавно прозвучавшим мнением «секс без минета – не секс, и минет без секса – не секс». Но когда изредка выпадают в жизни такие ситуации, когда по тем или иным причинам надо довольствоваться только женским ротиком, не думаю о том, что день насмарку, жизнь кончена и северный пушной зверек на пороге.

Минет от Кристи, честно говоря, был больше ручной работой, чем полноценным отсосом. Не хотел я ей делать никаких замечаний, не хотел давать никаких уроков, всему со временем научится сама и лучше с тем мужчиной, который будет для нее основным. Это ее день, ее первая в жизни интимная радость, пусть ничего ей не омрачит впечатлений от первого мужчины.

Она тоже видимо притомилась от начальной позы, когда я лежал, а она под острым углом лежала попочкой ближе к моей груди. Или же мои ласки отвлекали от процесса, но завершить захотела так же, как и я чуть раньше. Я сел на край дивана, она встала на коленки передо мной и начала более активно двигать головой. Я легонько гладил ее по волосам, но когда почувствовал напор рвущейся наружу спермы, убрал руки и честно предупредил, что сейчас кончу, оставляя выбор места кончания за ней: в рот, на лицо или на тело. На мое удивление, Кристина только кивнула, но никак не поменяла темп движений. Мне кажется, она была настроена проглотить все, но то ли порция оказалась слишком большой для неопытной, то ли мои непроизвольные дергания тазом сбили ее с ритма, но когда я чуть очухался от оргазма, то увидел – Кристина так же на коленках между моих ног, с членом во рту и вытекающей из уголка губ спермой, чуть склонив голову набок, преданно и довольно смотрит на меня.

И последний кадр той памятной ночи, не такой порнографичный, но преисполненный эротикой молодости и романтикой желания. Мы с Кристи, прощаясь навсегда, целуемся взасос в ее подъезде, под лестничным пролетом первого этажа, в угаре безумной страсти от обладания этим гибким телом и ее ответной открытости, я тискаю ее ягодицы, задрав подол платьица и проникнув под трусики, а она, плотно прижавшись ко мне всем телом, трется низом живота об мою промежность. И без слов понятно: оба мы жалеем о том, что преодолев одни стереотипы, мы оказались в плену у других, и не воспользовались шансом для максимальной близости мужчины и женщины, который на короткое время дала нам Фортуна.