ШУРИК И НИНКА, ИЛИ КУРОРТНАЯ ПЛЕННИЦА

Говорят, актер Демьяненко был недоволен тем, что в памяти людской он остался только и исключительно Шуриком, тогда как сыграл он множество других ролей, на его взгляд, более удачных и серьезных. Но от этого образ народного героя и любимца женщин не становится хуже.

Много лет назад, я сидела в вагоне поезда, под ровный перестук колес, отправляясь на первый свой курорт, и терзалась противоречивыми мыслями. Я уже скучала по своим детям, оставленными на попечение моей мамы и золовки; я была благодарна мужу, с достаточным трудом доставшему  и оплатившему путевку именно в тот санаторий, который рекомендовали врачи; я предвкушала свободу от быта и наслаждение покоем (мамы двух непосед дошкольного возраста отлично поймут меня); но и опасалась непривычного распорядка жизни и процедур в лечебнице.

Мы познакомились через день, во время обеда. Я чуть не уронила ложку от изумления, когда подняла глаза и увидела, кто мне сказал: «Здравствуйте! Приятного аппетита!». Ну вылитый Шурик из «Кавказской пленницы»: непослушные вихры волос, большие очки, чистый и наивный взгляд, но конечно же, повзрослевший и слега располневший, не 20-летний студент, а скажем, 30-летний младший научный сотрудник-доцент, могущий при удачном стечении обстоятельств стать и 40-летним старшим научным сотрудником – профессором.

Увидев, что ложка так и застыла на полпути от тарелки до моего рта, он еще раз сказал «Приятного аппетита», улыбнулся себе под нос и сел, отведя от меня взгляд, чтобы я не смущаясь, могла продолжать обедать. Мне очень хотелось сказать ему, что он похож на киношного Шурика, причем так, чтобы он не счел это насмешкой, а комплиментом. Но я стеснялась и подумала, что уж кому-кому, а ему самому этот факт известен доподлинно.

- Добрый вечер! Приятного аппетита!
- Доброе утро! Приятного аппетита!
- Добрый день! Приятного аппетита!

Такими были наши реплики в ближайшие два дня. Я стеснялась сама заводить разговор, и он, видимо, тоже, не был настолько заинтересован мной, чтобы выходить за пределы обычной вежливости.

В пятницу после «мертвого часа» мы столкнулись около одного процедурного кабинета. Несмотря что мы пару часов назад виделись за обедом, он снова поздоровался со мной, причем с гораздо более открытой улыбкой, как старой знакомой, подошел и что-то спросил уточняющее по этой процедуре. Я аж расплылась в ответной улыбке и вывалила все, что знала и предполагала. Но от смущения старалась не смотреть ему часто в глаза, еще и чтобы не фыркнуть при виде комедийного героя, и не попасть в неловкое положение.

- Уж не на мою ли карточку Вы смотрите? – вдруг спросил мой сосед по столу и очереди. – Пытаетесь прочитать имя и фамилию, а вдруг я тот самый Шурик?
- Ой, ну что Вы… - пытаюсь отнекиваться.
- Да не стесняйтесь, я и вправду Шурик. Но не тот, - поднимает к моим глазам свою карточку. Ну да, Александр, фамилия не Демьяненко, конечно, но тоже украинская, с окончанием на «-ко».- А Вас как зовут, знакомая незнакомка?
- Ну как же еще? Если Вы Шурик, то я, само собой, Нина! – успеваю заметить его неверящую усмешку и торжествую, поднимая мою карточку к его глазам.

Из кабинета вышел пациент, над дверью зажглась зеленая лампочка, и я зашла в процедурную, услышав довольный ответ Шурика:
- А ведь это знак!

…Когда вышла я, в очереди уже стояли и другие ожидающие, так что ничего я в ответ не сказала, а только загадочно улыбнувшись, проследовала дальше.

На ужин я немного опоздала, зашла в столовую, когда он уже сидел за столиком, и не сказать, чтобы у него пропал аппетит в тоске по мне. Хм… для кого же я старалась?

- Добрый вечер, Александр! Приятного аппетита!
- Спасибо! И Вам, Нина!

И дальше молчок. Быстро-быстро ест, куда-то торопится. Ты куда это спешишь, милый? Али есть к кому? Впрочем, трудно вставить слово, когда соседка-бабуля расписывает со смаком свои болячки и длинный список не помогающих, но тем не менее принимаемых лекарств. А ее дедуля тоже молчалив, только чаще обычного поднимает на меня прозрачный взгляд,  силясь что-то вспомнить. Может, медсестричек на фронте?

Ага, вот где Шурик! Курит возле входа, набираясь смелости. Набрался? Увидев меня, выбрасывает сигарету в урну, оглядывается по сторонам, приближается с улыбкой:
- Отличная погода, правда, Нина? Погуляем?

Погуляем. Тем более, погода действительно отличная. Вот же райский климат. На календаре ранний ноябрь, но тепло и ясно, как не каждый июнь в наших краях.

Шурик интересный собеседник, культурный человек и галантный кавалер. С родом занятий я угадала, он действительно доцент, преподаватель вуза. По специальности – биолог, и если я правильно интерпретирую уклон того, о чем он рассказывал – генетик. Я не помню, были ли в те времена уже на прилавках генно-модифицированные продукты и скандалы вокруг них на страницах газет и телеэкранах, но Шурик их предсказал. И само появление такой отрасли, и информационную войну в этой сфере.

Проводив меня до моего корпуса, стоит возле дверей, мнется и никак не распрощается. Неужто приглашения на чай или кофе ждешь? Откуда ж в комнате я тебе возьму чайник, заварку, сахар? Да и соседка, боюсь, не поймет меня. Так что, милый Шурик, за чаем в столовую, и про остальное тоже думай сам. Я приехала отдыхать, а не решать чужие проблемы. Поцеловать? Ну так и быть, целуй в щечку, разрешаю, ботаник! Ой, то есть генетик, извините великодушно!

В субботу у меня почему-то не было настроения, и бедняга Шурик, подозреваю, не мог понять, какой это микробиолог подсадил бабочке жало осы.

В ночь с субботы на воскресенье я увидела во сне Димку. Не своего мужа Диму, а того, самого первого моего. Но он почему-то был в очках и его пронзительно-тоскливое «Нииина» уже точно относилось ко мне. Я проснулась с бьющимся сердцем и смутным ощущением перемен. Захотелось отсосать.

В этот день мы были в ударе. В обыденных репликах во время завтрака: «Как спалось?», «Вашими молитвами» прозвучало столько эротизма, что соседка-бабуля прервала свое нудное бормотание, а ее дедуля задергал морщинистым кадыком и уставился выцветшими глазами поверх наших голов, уносясь мысленно в недостижимую даль прошлого.
- Поедем в город, Нина?
- Поедем!

В автобусе мы сидели в основном молча, лишь несколько раз он показал мне какие-то местные достопримечательности, да рассказал анекдот насчет гвоздей и яиц, когда мы увидели в окно катящего на велосипеде плотника, с притороченным к задней раме ящиком с инструментами. Но ход наших потайных мыслей был, видимо, одинаков, поэтому сев случайными, еле знакомыми, почти посторонними людьми, из автобуса мы вышли преисполненными симпатией друг к другу, заведомо готовыми на максимальную близость, соратниками и сподвижниками.

Шурик подал мне руку, помогая сойти, да так и не выпустил, пока это было возможно. Первая истома возникла точкой в низу живота и стала медленно покорять организм и сознание. Захотелось трахаться.

Мы бродили по бульвару, заходили в магазинчики, посетили выставку мини-скульптур и слушали уличных музыкантов. Мы выпили кофе в стеклянно-арматурном кафе «Модерн» и по стаканчику домашнего вина нового урожая у ворот старинного, дореволюционной постройки дома в каком-то глухом закоулке, и Шурик шепнул мне, что пра-пра-прадед хозяина – один из основателей города, первый комендант крепости.

- Ты так хорошо знаешь город? Не в первый раз отдыхаешь?
- Летом тут слишком жарко и многолюдно. Сейчас – в самый раз.

Потом мы поняли, что не успеваем на обед в санаторий, и нам придется пообедать в городе.

- А мы правильно идем, Шурик? Тут написано «Гостиница», а не «Ресторан».
- Где ты видела приличные гостиницы, в которых нет ресторанов? Тут их два – на первом и на восьмом этаже.
- Не была я в приличных гостиницах, увы. И в неприличных тоже, - захотелось еще добавить, что и в ресторанах-то не так часто была, но не захотелось вообще простушкой показаться. – Так что веди меня, о мой верный проводник, я всецело доверяю твоему вкусу и выбору, - нормальное же сочетание обыденности и ироничной возвышенности?

И шаурма из кошатины – общепит?
И столовая в санатории – общепит?
И шикарный ресторан в приличной гостинице тоже?

Бред!

До чего же красиво, чисто, свежо вокруг! Скатерти белоснежные без единого пятнышка, на полу ни соринки, на окнах ни пылинки, сверкают начищенные до блеска столовые приборы, бесшумно снует вышколенный официант. До чего же вкусно! Мы одни  в огромном зале! Мы одни на белом свете! Шурик – само обаяние: сочетание своего в доску парня нашей киноклассики и суровой мужественности голливудских образцов. Захотелось его поцеловать.

Почему это он встает? Кажется, мы еще и кофе заказывали? Или это у меня вино шумит в голове, и я перепутала с той стекляшкой на проспекте? Но вроде и счет пока не приносили. Да ну, разве это моя забота? Он встает, встаю и я. Пора – не пора, мы идем со двора.
- Нет, нет, мы еще не уходим, Нина! У нас еще кофе, забыла? А сейчас меня извини, я ненадолго отлучусь. Надо помочь одному приятелю в трудном положении. Я тебя с ним чуть позже познакомлю.

Вежливо улыбаюсь, киваю, сажусь обратно. Но, честно говоря, ни с каким приятелем знакомиться не хочу, даже если это мэр города или главврач санатория. Светская часть сегодняшней программы выполнена, пора и честь знать, в койку лечь. А потом до меня доходит!!! Вот же наглец! Это же он надо мной прикололся, из анекдота эта фраза! Я тебя укушу, Шурик! И твоего приятеля тоже!

Крепкий черный кофе бодрит, солнечный оранжевый коньяк пьянит, а дым его сигариллы (или сигарона? Но это точно не сигарета и не сигара) дурманит, заставляя трепетать ноздри.

- Говоришь, не жила никогда в гостинице? А хочешь, покажу тебе номер изнутри?
Отличная идея. Девочка готова?
- Где и познакомишь меня со своим приятелем? – замечаю я, невинно хлопая ресницами.
Изумленный взгляд Шурика, в котором сквозит восхищение. Девочка готова!
- Да!
- Да!

…А в «нумерах» совсем не гадко и не противно, как думалось «язвенной» части сознания. Прихожая, ванная и две просторные комнаты, вылизанные до стерильной чистоты. Одна как гостиная: светлая, залитая ярким солнцем «золотой осени», в светло-голубых тонах, большой стол у одной стенки с выровненными по ниточке стульями, перед окном – журнальный столик, слева и справа от которого – массивные кресла, а напротив них, на стеклянной тумбочке – телевизор-двойка и музыкальный центр. В другой – спальне, царит приятный полумрак от задернутых штор, небесно-голубой оттенок гостиной тут превратился в ночную синь с проблесками желтых искорок-звезд. В углу трюмо с мягким стульчиком перед ним, а в центре комнаты, между тумбочками по бокам, громада не то что дву- или трех-, а шестиспальной кровати. Да, три пары тут разместятся спокойно. Эх, клонироваться бы  трех экземплярах, пусть по краям два Димки трахают двух Нинок, а посередине третья Нина подмахивает Шурику. Красота, да и только!

…Как непривычно видеть Шурика без очков! Но какие вкусные у него губы! Как преображается мужчина во время первого поцелуя до секса. Его нетерпеливые руки шарят по моему телу, он ощупывает каждую клеточку, он готов съесть меня и впитать в себя, как голодный зверь.

Ой, я даже испугалась, вдруг взлетев в воздух. Это он подхватил меня на руки, поцеловал один сосок, другой, снова переключился на губы, и понес в спальню. Уволок добычу в логово, называется.

Урча от кайфа и не давая ни малейшего шанса проявить активность, Шурик уже в горизонтальном положении обследовал и обтискал мое тело, зацеловал и зализал везде, куда смог дотянуться, и наконец, приставив длинный прямой член между моих ног, на секунду остановился и посмотрел мне в глаза, словно останавливая этот момент истины. Непривычно начинать секс без минета, ну да ладно, успеется. Вперед, славный завоеватель Александр!

И он вошел, вдвинулся, втиснулся в мои женские глубины, исторгая стон из моих уст и вынуждая туловище прогнуться, поддаться ему навстречу, обнять его шею руками, прижаться телом к его мощному торсу, обвить поясницу ногами, впасть в священный транс и сакральную пляску, называемую «сексом».

…Ну и жеребец! Это уже сколько времени он трахает меня в «миссионерке», ритмично и быстро, не меняя темпа, не уставая и не кончая. Надеюсь, до конца еще далеко и надеюсь, у него хватит сообразительности не кончать в меня. А, притомился все же? Шурик ложится на меня, обхватывает губами мои губы, а руками талию, и оппа – перекат, смена позы, я оказываюсь на нем. Что ж, теперь ты побудь моим Буцефалом, смотри и восхищайся плененной, но непокоренной амазонкой!

Я не люблю быстрый темп в этой позе. Намного больше мне нравится возможность оказаться пронзенной до самых глубин, а меняя угол, можно добиться самых поразительных эффектов. А моральным бонусом служит его взгляд, внимательно изучающий подпрыгивающую «тройку», не упускает он и  возможности подразнить сосочки пальцами, провести ладонями по бокам и животу, прижать и круговыми движениями приласкать клитор, когда становится нестерпимо сладко и не стон вырывается из меня, а полувсхлип-полусмех.

Ты не заскучал, милый, пока Нинка изучала на себе экспериментальную физиологию? Сейчас я тебя взбодрю, да и себя потешу, мне уже давненько этого хотелось.

Пригнувшись к его губам, поцеловав взасос, а потом куснув легонько для острастки, прохожусь поцелуями от подбородка к шее, от груди к животу и далее до намеченной цели. И вот она цель, которую мне хотелось с утра. Смакую его по всей немалой длине, облизываю от лобка до головки и спускаюсь с другой стороны до мошонки, тащусь от вкусной смеси его смазки и моих соков. И начинаю сосать, отдаваясь без остатка этому славному обряду, поклоняясь мужскому началу, силе и мощи человеческой природы.

…Шурик, ну дай мне нормально отсосать! Чем ты недоволен, чего еще тебе надобно, старче? Вот же упорный, все же развернул меня попой к своему лицу, уложил в «69» на себя, и стал вылизывать меня по всей длине междуножья, от клитора до дырочки ануса (не старайся, туда все равно не дам), обхватив ягодицы руками и маневрируя моей пятой точкой для прицельного куни.

Настойчиво тружусь над его членом. Плотно обхватив, забираю как могу глубже, с ощутимым тычком мне в гортань, затем обратное движение, пока губы не касаются нижней кромки головки, и снова вниз, и снова вверх, вниз-вверх, вниз-вверх, и в моем низу уже зреет, копится, клубится волна моего оргазма, и это меня подстегивает сосать с еще большим рвением, а его – впиваться поцелуем взасос в мои нижние губки и лизать клитор с еще большим старанием, и тут на нас накатывает…

Терпкая струя спермы вырывается из его члена, я жадно глотаю ее, еще раз, еще раз и где-то там внутри она встречается с моей волной, вызывая содрогание и полет в космос, и последними усилиями сознания я упираюсь горлом в член, стараясь не укусить вдруг в беспамятстве и ерзаю тазом по его лицу, ощущая, как он поглощает мою влагу, стараясь вжаться в меня сильней с обеих сторон и слиться в страстном экстазе.

…Два часа до ужина и две недели до конца заезда. Целая вечность!